Я готовлюсь к записи интервью и проверяю свои записывающие устройства: диктофон и видеокамеру. На диктофоне нахожу кусочек скрипичного концерта И. Брамса в исполнении Д. Гарретта, записанный еще в марте в Концертном зале им. П.И. Чайковского, и делаю пометку о том, что нужно непременно спросить Сергея о его впечатлении от этого концерта. В результате решаю дублировать интервью на все имеющиеся записывающие устройства и очень волнуюсь…
Он необычайно сдержан и скромен, и очень вежлив – мы разговариваем на «вы», но постепенно я делаю попытки и перемещаюсь в комфортную для меня зону — «ты». Мы беседуем о выборе профессии, о музыке, о педагогах, о личном, которым Сергей делится скупо и немного смущенно, о планах и обо всем понемногу.
«Начало»
— Вы из семьи музыкантов?
— Да, родители оба музыканты: папа альтист, концертмейстер группы альтов Заслуженного Коллектива России под управлением маэстро Юрия Темирканова, а мама скрипачка, играет в группе первых скрипок Академического Симфонического Оркестра Санкт-Петербургской филармонии под управлением маэстро Александра Дмитриева. Я начал заниматься музыкой в 5 лет с изумительным педагогом Львом Александровичем Иващенко. Потом продолжил обучение у профессора Владимира Юрьевича Овчарека, которого, к сожалению, уже нет с нами. Затем, во время учебы в Санкт-Петербургской консерватории, учился у своего отца и Павла Попова. По окончании учебы в Санкт-Петербурге я уехал учиться в Кельн, в высшую школу музыки, где учился два года в сольной аспирантуре в классе Михаэлы Мартин — это знаменитая румынская скрипачка, она сейчас очень известна, много где выступает, кроме того она в составе жюри многих мировых конкурсов. Затем я продолжил обучение в сольной аспирантуре в Граце в Австрии у одного из лучших педагогов современности — профессора Бориса Исааковича Кушнира. По окончании учебы в Граце – этой зимой — продолжил обучение у Бориса Исааковича, но уже в Вене.
— Скрипка – это был Ваш выбор или все-таки родители настояли?
— Думаю, что все-таки мой, так как родители изначально отдали меня на рояль и где-то около года я пытался играть на рояле, параллельно занимаясь на скрипке. И, видимо, скрипка оказалось мне ближе в чем-то, потому что пришло осознанное решение, что дальше мне надо заниматься именно на скрипке.
— Сколько часов в день занимались в детстве?
— Довольно много, полагаю, что где-то пять-шесть часов в день.
— Это не слишком много для ребенка?
— Разумеется — это много, но дело в том, что все основные технические азы нужно заложить чем раньше, тем лучше. Я думаю, что техническая база закладывается в первые пять-десять лет и нужно успеть это сделать, в частности, поставить правильно руки. Это требует большого количества времени, к сожалению. Наш инструмент один из самых сложных. Если на рояле через три месяца, скажем, уже можно что-то изобразить – какой- то минимум, то со скрипкой совсем иная история – надо очень долго и упорно заниматься, чтобы можно было хоть что-то сыграть.
— Вы окончили Санкт-Петербургскую консерваторию. Объясните, пожалуйста, чем «питерская» школа отличается от «московской»?
— Я не вижу слишком большого различия, дело в том, что само понятие «школа» — сейчас уже довольное размытое, если можно так сказать. Многие наши педагоги давно уже преподают не в России, и школа уже не по географическому принципу существует, она мировая. Может быть раньше, лет сто назад школы были изолированы несколько друг от друга, сейчас, в современном мире, таких границ нет.
«Петербуржцы»
— Ну, а то, что петербуржцы за аутентичность звука и не обвешивают скрипку мостиками и подбородниками – это верно? Ты используешь эти аксессуары?
— Лично я уже лет десять играю без моста! Но так делает минимальный процент скрипачей, потому что мостик это легко и удобно, и не надо напрягаться в некотором смысле. Надо заметить, что раньше, исторически, мостом не пользовались, поскольку мостик появился только лишь лет пятьдесят назад. В принципе, на мой взгляд, это лишняя деталь и мне она только мешает во время исполнения, хотя я много лет им пользовался.
— Ты учился у Владимира Юрьевича Овчарека. В одном из интервью он как-то сказал, что петербуржцы — народ верный и Россию не покидают.
— В принципе – да, я сам провожу много времени в Санкт-Петербурге и очень-очень почитаю и люблю наш город. Но для того чтобы дальше развиваться, надо уезжать, я думаю, потому, что, к сожалению, сейчас есть мало вариантов для того, чтобы раскрыться в России.
— То есть, скрипачу в России плохо?
— Возможно в профессиональном плане — да, особенно солисту. У нас много отличных оркестров, где можно просто сесть и сидеть долгие годы на отличной зарплате и ни в чем не нуждаться. Но поскольку у меня нет такой цели, я избрал иной путь, путь – солиста, а в Санкт-Петербурге для солистов складывается тяжелая ситуация.
— У тебя есть предложения играть за рубежом?
— Есть много стран, куда бы я мог уехать, но опять же таки, уехать так, чтобы порвать окончательно с Россией – я не хочу! Многие уезжают, но это тяжело, я часто это вижу по моим коллегам, которые живут на западе. Я бы хотел найти компромисс и совмещать жизнь там и жизнь здесь!
«Конкурсы»
— В 2005 году ты стал лауреатом 1 премии III Международного Московского конкурса скрипачей им. Паганини. А на скрипке Паганини играл когда-нибудь?
— Лет десять назад в Санкт-Петербурге проходил большой фестиваль и специально для этого фестиваля из Генуи привозили два инструмента, на которых играл Никколо Паганини. Это были скрипки итальянского мастера Джузеппе Гварнери (Guarnieri del Gesu) — всемирно известный инструмент и его копия, сделанная великим французским мастером Жаном-Батистом Вийомом. С одним из этих инструментов я играл концерт – это была скрипка Вийома «Сивори», названная так по имени единственного ученика Паганини Камилло Сиворе, к которому скрипка перешла незадолго до смерти маэстро — уникальный инструмент, где, кажется, еще присутствует душа Паганини. Это были феноменальные ощущения, которые, конечно, немного поблекли со временем, но они останутся со мной на протяжении всей жизни.
— Ты лауреат десяти международных конкурсов. Какой из них был самый значимый для тебя?
— Я думаю, что Международный конкурс им. П.И. Чайковского, потому что он занимает особое место в душе, особенно российского музыканта. Конкурс с богатейшей историей, и большая честь для меня, что я смог отметиться в истории этого конкурса в качестве участника и лауреата.
— Музыкальные конкурсы объективны?
— Я скажу вот что – наше искусство, в принципе не объективно. В принципе тот факт, что нужно оценивать музыкантов и выставлять им оценки, мне кажется ужасающе несправедливым. Но мы живем в этом мире и конкурсы — это большая помощь молодым музыкантам, вследствие чего в них приходится участвовать. Надо понимать, что очень трудно угодить всем членам жюри, поскольку мнение у всех разное, разный вкус, разные ожидания. Из-за этого возникает ощущение, что все необъективно… Музыка — не математика и не спорт, то есть здесь оценить однозначно очень тяжело.
— Что в профессиональном плане тебе дают конкурсы?
— Конкурсы должны давать развитие карьеры – это основная их задача, больше они ни для чего не нужны. Мне лично многие конкурсы очень помогли.
— Ты закончил концертную аспирантуру в Кельне и продолжаешь учиться дальше — в Вене. Мне кажется — ты уже такой премированный, виртуозный скрипач – все умеешь, тебе есть еще чему учиться?
— Мой педагог Борис Исаакович Кушнир рассказывает, что к нему приезжают учиться скрипачи, которые уже и сорок, и пятьдесят лет являются солистами и звездами мировой сцены. Дело в том, что на протяжении всей профессиональной жизни нужен всегда взгляд со стороны; важен человек, музыкант высокого класса, который способен указать на детали, которые иногда, в силу многих причин, «замыливаются» с годами, но являются основополагающими элементами первоклассного исполнения. Нужна объективная качественная оценка со стороны, продуктивная помощь.
«Мнения»
— Наше (российское) толкование музыки Шуберта, Моцарта, Бетховена и других европейских композиторов отличается от западного?
— Безусловно, отличается и очень сильно! В частности это касается стиля исполнения: артикуляции, вибрации, звукоизвлечения, которые очень влияют на восприятие музыки. На западе этим деталям уделяется огромнейшее значение.
— Бытует мнение, что произведения Паганини по плечу каждому технически оснащенному скрипачу. В твоем репертуаре есть произведения Паганини?
— Есть, безусловно! Я не знаю, кто это говорит, но играть Паганини технически очень сложно, кроме того, сделать шоу из музыки Паганини и исполнить произведение на достойном уровне, могут единицы.
— Как ты относишься к направлению «кроссовер»?
— Я сам этим не увлекаюсь. Вероятнее всего, я бы не стал играть «кроссовер» если бы мне предложили, но, может быть, что-то изменится в будущем. Сейчас меня все устраивает – так, как есть.
— Я видела тебя в марте в Концертном зале им. П.И. Чайковского на исполнении Дэвидом Гарреттом в сопровождении НФОР под руководством Владимира Спивакова скрипичного концерта Брамса. Можешь поделиться своими впечатлениями?
— Это был феноменальный концерт, который был исполнен очень интересно, убедительно и на высочайшем уровне.
— Кто для тебя самая значимая фигура среди современных скрипачей?
— В настоящее время мне очень интересны Леонидас Кавакос, Юлия Фишер, Янин Янсон. Если говорить о солистах, которые уже несколько десятилетий на сцене, то это однозначно Максим Венгеров, Вадим Репин, Анна-София Муттер, и многие-многие другие.
— Сейчас, в России, интерес к классической музыке возвращается?
— Классика всегда получала мало внимания, но никогда не «умрет», потому что у классической музыки всегда есть свои слушатели и ценители. Наше направление не так популярно как скажем, рок и поп музыка, но оно на века!
«Сотрудничество»
— Ты сотрудничал с самыми именитыми дирижерами и оркестрами мира, с кем из них было наиболее интересно работать?
— Надо понимать, что оркестры, с которыми я работал, все примерно одного очень, очень высокого уровня и в данном случае, наиболее значимым является сотрудничество с дирижером. Мне было безумно интересно играть с маэстро Темиркановым и маэстро Гергиевым – это два великих мастера, работа с которыми всегда сопровождается потрясающими эмоциями.
— С кем из дирижеров хотелось бы еще поработать?
— С очень многими, но мне уже очень повезло, что я имел шанс сыграть концерты с Валерием Гергиевым, Юрием Темиркановым, Владимиром Спиваковым. С Владимиром Теодоровичем Спиваковым сложились особые отношения, можно сказать — сыновне-отеческие, мы душевно очень близки и я это очень ценю! Недавно, в апреле, я играл концерт Мендельсона на фестивале «Владимир Спиваков приглашает» в Казани и мне очень лестно, что Владимир Теодорович приглашает меня на свои фестивали, проходящие в России и на мировые гастроли.
«Репертуар»
— Как ты формируешь свой репертуар?
— Я каждый год пытаюсь добавлять что-то новое; есть много сонат и пьес, которые мне интересно учить. Скоро мне нужно будет играть концерт латвийского композитора Петериса Васкса «Distant Light». Этот концерт был написан около 20 лет назад и впервые исполнен Гидоном Кремером в 1997 году. Сейчас этот концерт заслуженно получает «новую жизнь» и внимание со стороны публики. Мне предстоит турне с этим концертом по Эстонии, Швеции и Финляндии. Дело в том, что еще, будучи юным, если можно так сказать, я задался целью максимально быстро набрать побольше концертов с оркестрами, поэтому сейчас осталось не так много концертов, которые мне предстоит выучить и сыграть. Но есть огромный лист из пьес и сонат, которые можно учить всю жизнь.
— Каков твой репертуар сейчас?
— У меня в репертуаре есть все большие скрипичные концерты: от Баха до современных авторов, включающий все крупные концерты великих композиторов XVIII-XX веков, в общем, очень разнообразный и обширный список концертов. Сейчас я стараюсь расширять свой репертуар за счет сонат и камерных произведений, исполняемых в составе квартетов, квинтетов и трио. У нас, слава Богу, большой пласт музыки, который можно учить всю жизнь.
— Есть какое-то произведение, которое ты бы очень хотел сыграть?
— Пожалуй, второй концерт Сергея Прокофьева, который я еще не исполнял, но надеюсь, что скоро я исправлю эту оплошность.
— У тебя есть любимый композитор?
— Думаю, что нет — есть очень много композиторов, чью музыку я люблю. И если я берусь играть какой-то концерт – каждый раз я делаю это с большим уважением и большой симпатией к автору. Можно сказать, что я влюбляюсь в каждое произведение, которое играю.
— То есть, соответственно, любимого произведения тоже нет?
— Любимого произведения нет, вернее – их очень-очень много.
— Когда ты готовишь концерт, на что в первую очередь обращаешь внимание – на технику или на замысел композитора?
— Дело в том, что одно без другого невозможно, то есть, если в арсенале нет достаточной технической подготовки, то недостаточно ресурсов, чтобы музакальность произведения и его интерпретацию донести в зал, до слушателя. Важны оба компонента — и техника исполнения, и персональный взгляд, понимание музыки.
— Анализируешь после концерта его исполнение?
— Конечно! У меня вообще очень редко наступает полное удовлетворение от исполнения, всегда находится то, что нужно еще доработать и улучшить.
— Ты волнуешься перед концертом?
— Каждый раз – когда-то чуть больше, когда-то чуть меньше.
— Как справляешься с волнением?
— Если бы я знал, то не волновался бы. Рецепта нет, но надо понимать, что волнение – это в некотором смысле помощь — идет большой прилив энергии, накал эмоций и это важно оставить на сцене, то есть от этого нельзя избавляться.
— Сколько концертов ты знаешь наизусть?
— Довольно много, но понятно, что необходимо от двух-трех дней до недели, чтобы повторить, обновить в памяти то или иное произведение перед выступлением.
— В каких странах тебя лучше принимают?
— У меня нет однозначного ответа, поскольку принимают везде по-разному. У нас в России, в небольших городах люди с удовольствием ходят на концерты и очень любят классику, может быть даже много больше, чем те, кто живет в Москве и в Санкт-Петербурге. На периферии зрители очень благодарные и эмоционально более отзывчивые, чем в мегаполисах.
— Из современных композиторов кто-нибудь пишет для скрипки?
— Безусловно. Есть московский композитор Александр Розенблат, который пишет много музыки для скрипки и недавно написал очень яркий и оригинальный концерт для скрипки с оркестром на стыке смешения жаров: джаза и классики.
— И ты играешь его музыку?
— Конечно! И очень часто! Мы с ним большие друзья и очень тесно общаемся в области творчества.
«Скрипка»
— На каком инструменте ты сейчас играешь?
— На скрипке итальянского мастера Гаэтано Антониацци, изготовленной в середине XIX века в Кремоне. Это один из последних известных мастеров кремонской школы старого поколения (прим. авт.: Скрипку итальянского мастера Гаэтано Антониацци, изготовленную в Милане во второй половине XIX века, Сергей получил в качестве награды на III Международном конкурсе скрипачей имени Юрия Янкелевича в Омске в 2013 году).
— Как ты перевозишь инструмент в самолете?
— Все просто – в ручной клади. Сейчас, конечно, труднее, многие авиакомпании поставили запрет на провоз инструмента в ручной клади, но основные крупные авиаперевозчики еще пока разрешают брать их с собой на борт.
— Со скрипкой у тебя какие-то особые отношения? Владимир Теодорович Спиваков как-то сказал в одном из интервью, что скрипка ревнива.
— Да, абсолютно согласен с этим. Она понимает твое отношение, если я день или два не подхожу к скрипке — она сразу это чувствует. Этакая связь высоких материй. Чем больше играешь, тем больше она раскрывается; важно то, как ты ее разыгрываешь под себя — под свой звук и свой стиль.
— Играешь еще на каких-то инструментах кроме скрипки?
— У нас был общий курс фортепьяно в школе, и я могу что-то для себя наиграть, но на любительском уровне, конечно. Если что-то делать, то делать это надо по-настоящему, профессионально, уделяя все свое время и внимание музыке, а не так, как это у нас делают иногда.
«За кулисами»
— Что ты сам любишь слушать, кроме классики?
— В основном классику слушаю, но когда за рулем в машине, слушаю «Queen», Майкла Джексона и Челентано, Демиса Руссоса, то есть разных исполнителей, разные стили и направления – то, что близко в данный момент душе и настроению.
— После участия в Международном конкурсе им. П.И. Чайковского ты кардинально изменил себя. С чем это связано? Ты занимаешься в спортзале?
— Просто решил, что пора начать вести правильный образ жизни и изменить свою форму и где-то около шести лет назад начал ходить в тренажерный зал. Слава Богу — это стало хорошей привычкой настолько, что трудно себе представить уже как без этого можно обходиться. Дело еще и в том, что в тренажерном зале я могу легко мысленно переключиться от концертов и репетиций и обо всем на время забыть.
— Тебе важно переключаться после концертов?
— Конечно, важно! Иногда даже если есть спортивный зал в отеле, то я после концерта обязательно иду туда позаниматься.
— Чем любишь заниматься на отдыхе?
— Люблю тренажерный зал, как я уже говорил, а летом на даче очень люблю порыбачить. Когда есть достаточно свободного времени, я беру моторную лодку, удочки и могу так целый день просидеть «на воде».
— Что ты еще умеешь делать своими прекрасными руками? Гвоздь сможешь забить?
— Если речь идет о том, чтобы сделать что-то по дому — то легко, у меня нет никаких проблем с этим, но иногда элементарно не хватает времени на это.
— А вообще руки бережешь?
— Понятно, что я не играю в баскетбол или волейбол, но никаких особенных запретов у меня нет – делаю все, что мне хочется и по душе.
«Карьера и Семья»
— В 2008 году ты записал сольный диск с произведениями П.И. Чайковского, С.В. Рахманинова, С.С. Прокофьева, А.П. Розенблата. Планируешь еще записать диск с «сольниками»?
— Я бы хотел, безусловно, но на ближайшее время в планах такого нет.
— Ты доволен, как твоя карьера развивается? Есть еще к чему стремиться?
— В целом – да, надо признать, что моя жизнь – это мечта многих музыкантов. Но понятное дело, что мне есть куда расти, и есть высоты, которых я бы хотел достичь и реализовать свои планы и мечты. У всех есть к чему стремиться, даже самым именитым и признанным артистам. Мой учитель Борис Кушнир говорит, что самые «топовые» солисты приезжают к нему, чтобы еще чему-то научиться. Так что, важно никогда не останавливаться на достигнутом! Как только останавливаешься, то сразу же идешь вниз, то есть либо вверх, либо вниз, на одном месте не устоять!
— Не боишься звездной болезни?
— Абсолютно нет! Были опасения на сей счет раньше, но они уже развеялись, слава Богу!
— То есть ты доступный в жизни человек и не чувствуешь себя «звездой»?
— Ну, это решать не мне, но я себя «звездой» не ощущаю.
— Тебя узнают на улице, подходят за автографами?
— В Питере много раз такое случалось, но это и понятно — здесь меня знают, здесь я провожу больше времени, чем в других городах и много больше играю концертов, чем, скажем, в Москве.
— Не смущаешься, когда тебя узнают?
— Нет, напротив – очень приятно! Для меня это означает, что я смог подарить часть себя зрителям, и что это оценили и запомнили.
— То есть к тебе смело можно подходить за автографом, я поняла.
— Смело, да.
— Цветы дарят на концертах?
— Дарят. И я это очень приветствую. Я передаю все подаренные на концертах цветы своей супруге, и она дома делает из них чудесные композиции.
— Раз сказал о супруге, позволь спросить, как давно вы уже вместе?
— Более семи лет.
— Это значит, что любовь и семья не последнее место в твоей жизни занимают?
— Очень большое место занимают, я бы сказал. В творчестве чувство влюбленности особенно помогает, и я пытаюсь это чувство не потерять.
«Планы»
— Расскажи о предстоящем сезоне – что будешь играть, где и когда?
— Год будет, скорее всего, очень насыщенный: запланирован большой тур по Америке, в том числе концерты в Германии, Эстонии, Швеции и Финляндии. Кроме того, должны состояться концерты в России. Поскольку в 2015 году — 150 лет со дня рождения всемирно известного финского композитора Яна Сибелиуса, я буду играть его сочинения, которые очень люблю. Это, конечно же, знаменитый концерт для скрипки с оркестром, но так же и красивейшие скрипичные пьесы, достаточны тяжелые в техническом исполнении, которые я сейчас еще учу. Кроме того, в июне 2016 года запланирован концерт в Москве.
— Чудесно! Мы будем рады тебя видеть в Москве, очень тебя ждем!
— Обязательно приеду! Спасибо!
— Сергей, очень приятно было с тобой поговорить! Спасибо за интересную беседу!
— Взаимно! До свидания!
Справка:
Сергей Догадин родился в сентябре 1988 года в городе Санкт-Петербурге в семье музыкантов.
Победитель десяти международных конкурсов, в том числе:
-2002 — Международный конкурс им. Andrea Postaccini — Гран-при, Ι премия и специальная премия жюри (Италия);
-2005 — Международный конкурс им. Н.Паганини — Ι премия. (Россия);
-2009 — Международный конкурс «ARD» – Специальная премия Баварского радио (присуждалась первый раз в истории конкурса), Специальная премия за лучшее исполнение концерта Моцарта, Специальная премия за лучшее исполнение произведения, написанного к конкурсу (Германия);
-2011 —XIV Международный конкурс им. П.И.Чайковского — II премия (I премия не присуждена) и Приз зрительских симпатий (Россия);
-2013 – III Международный конкурс им. Ю.И.Янкелевича – Гран При (Россия).
Стипендиат Министерства культуры России, фонда «Новые имена», Международного фонда К. Орбеляна, Моцартовского общества в городе Дортмунд (Германия), лауреат премии Ю. Темирканова, премии А.Петрова, молодежной премии Губернатора Санкт-Петербурга, премии Президента России.
Гастролировал в России, США, Японии, Германии, Франции, Великобритании, Швейцарии, Италии, Испании, Дании, Китае, Польше, Литве, Венгрии, Ирландии, Чили, Латвии, Турции, Айзербайджане, Румынии, Молдавии, Эстонии и Нидерландах.
С момента дебюта в 2002 году в Большом Зале Санкт-Петербургской филармонии с Заслуженным коллективом России оркестром Санкт-Петербургской филармонии под управлением В.Петренко, выступал на всемирно известных сценах, таких как: Большие залы Берлинской, Кельнской и Варшавской филармоний, зале «Herkules» в Мюнхене, зале «Liederhalle» в Штуттгарте, зале «Festspielhaus» в Баден-Бадене, зале «Concertgebouw» и «Muziekgebouw» в Амстердаме, зале «Suntory Hall» в Токио, «Symphony Hall» в Осаке, «Palacio de Congresos» в Мадриде, «Alte Oper» во Франкфурте, Концертном зале «Kitara» в Саппоро, Концертном зале «Tivoli» в Копенгагене, Большом театре в Шанхае, Большом зале Московской государственной консерватории, Концертном зале им. П.И. Чайковского в Москве, Большом зале Санкт-Петербургской филармонии, Концертном зале Мариинского театра.
Сотрудничал с такими всемирно известными оркестрами, как: Лондонский филармонический оркестр, Королевский филармонический оркестр, Берлинский филармонический оркестр, Будапештский симфонический оркестр, Северный симфонический оркестр (Nordic Symphony orchestra), Мюнхенский камерный оркестр, Штуттгартский камерный оркестр, Филармонический оркестр Северо-западной Германии (Nordwestdeutsche Philharmonie), Франкфуртский оперный театр и оркестр музея (Frankfurter Museum Orchestra), Английский камерный оркестр, Польский камерный оркестр, «Кремерата Балтика» камерный оркестр, Тайпейский филармонический оркестр, Национальный филармонический оркестр России, оркестр Мариинского театра, Заслуженный коллектив России Академический симфонический оркестр Санкт-Петербургской филармонии, оркестр Московской филармонии, национальные оркестры Эстонии и Латвии, Государственный оркестр России и другие, зарубежные и российские коллективы.
В 2003 году компанией Би-Би-Си был записан скрипичный концерт А.Глазунова в исполнении С. Догадина с Ольстерским симфоническим оркестром.
Сергей Догадин
Катерина Слезкина
Фото: личный архив Сергея Догадина
